Ассоциация разработчиков и пользователей ИИ в медицине «Национальная база медицинских знаний» (НБМЗ) ведет множество проектов, среди которых разработка дата-сетов, формирование «песочниц» в рамках экспериментального правового режима, сотрудничество с российскими производителям медицинского оборудования и поиск для них решений и команд, пилотные проекты в клиниках по СППВР. Директор по проектной работе Ассоциации Андрей Алмазов, в интервью Ольге Поповой (журнал IT-Manager) рассказал среди прочего и о том, каким видит будущее цифровой трансформации в здравоохранении.
— Системы поддержки же принятия врачебных решений базируются на достаточно большом энтузиазме исследователей и ученых врачей, которых у нас по-прежнему достаточно. Не оскудела земля русская. Однако все их разработки остаются разработками и не переходят в категорию «продукты». Нет предпринимательской культуры, мало так называемых технологических предпринимателей, а главное, еще раз – НЕТ РЫНКА, и нет на нем российских стратегических игроков, поэтому удел тех, кто дорос до продукта, это продажа международным мейджером технологий в медицине и возврат к нам в составе их уже даже не решений, а экосистем и платформ. По соответствующей цене. Наша Ассоциация при поддержке имеющихся в РФ все-таки структур развития и при некоторой поддержке Министерства экономического развития пытается предложить решение – фабрику стартапов, центр апробации и акселерации в рамках экспериментального-правового режима, где мы могли бы, как в инкубаторе, достраивать и взращивать те самые перспективные разработки, доводя их до продукта. Ведем сейчас активные переговоры также со структурами ГК «Ростех» на тему, что кому, как не им, и быть ведущим стратегическим игроком в российской и мировой медицине и тогда у всех наших разработок появится вариант развиваться тут, а не уходить на Запад и в Китай. Это серьезная комплексная программа, ее наработки у нас есть, но поддержка пока не достаточна, здесь нужна консолидация усилий государства и его акторов в лице не одной, а нескольких даже госкорпораций. Мы работаем над этим, большего пока не могу сказать. Перспективы есть, темпы в три раза меньше, чем хотелось бы и в десять раз, чем нужно…. Два года назад мы почти не отставали на рынке СППВР и находились ближе к начальной точке вместе со всем миром, сейчас мы продвинулись на шаг, мир – на десять, и разрыв стремительно нарастает. Еще два-три года, и все… до следующего технологического излома лет через 30–50.
— Поговорим о том, чем вы занимаетесь – об искусственном интеллекте. Как он может помочь врачу?
— Плохому никак, он слишком самоуверен и в советах не нуждается. Поэтому только нормативно, жестко сверху, как средство контроля. Хорошему очень может помочь, как подсказка, как инструмент для обработки и анализа того огромного объема данных и знаний, которые ему на самом деле сейчас необходимы, чтобы оставаться хорошим врачом. И такие врачи это хорошо понимают, но нуждаются в проверенных и законченных решениях, а пока все-таки мы имеем дело с экспериментальной фазой. Полноценных клинических исследований на тему, как ИИ может быть встроен в практику и какой эффект, собственно, это даст – пока не только нет, но и не понятно, как их проводить, нужен дизайн таких исследований, а это не простая история. Но все будет, более того, ИИ уже применяется в отдельных задачах. Только стоит оговориться, что под ИИ мы тут имеем тренировку нейросеток на распознавание изображений и анализ медданных, до так называемого глубокого ИИ пока далеко. Однако то, что уже доступно, может и должно весьма сильно помогать врачам, как минимум – не совершить ошибку, как максимум – разобраться со сложным случаем и сократить нужное для этого время и объем переработки информации «вручную».
— Что собой представляет интеллектуальный анализ данных в медицинских программах?
— Обработку больших массивов врачебных записей и попытку сделать из этого выводы о рисках или наличие состояний и заболеваний, требующих вмешательства (например, дообследовать и взять на диспансерный учет) и анализа медицинских изображений с попыткой разметки подозрений на патологию. Все это представляется далее на суд врачей и при хорошей чувствительности (обнаружение патологии в принципе) и специфичности (ее категоризация и конкретизация), допустимом по загрузке врача количестве ложноположительных случаев может быть хорошим подспорьем.
— Как решается проблема доверия к искусственному интеллекту в здравоохранении?
— Абстрактного доверия к абстрактному ИИ быть не может и не должно. Доверие должно возникать к конкретным продуктам, это будет, как и принято в медицине, достигаться через проведение независимых, полноценных клинических исследований. Доверие будет расти по мере развития практики применения и обратной связи в медицинских публикациях и на врачебных конференциях, как и делается в медицине. Имеется только один путь – врачи должны рассказать друг другу о применении ИИ в своей клинической практике и увеличить число сторонников и пользователей. Таков путь любого метода в медицине, если мы говорим про доверие. <…>
Новая медицина требует не только и не столько технологий, сколько сдвига парадигмы. Деньги должны идти в отрасль тогда, когда все здоровы, а не тогда, когда чем больше болеют и, главное, лечатся, тем лучше фарме и медицине. Сделав здравоохранение отраслью рыночной экономики, человечество загнало себя в очень хитрую ловушку. Эффекты от здоровья не извлекаются напрямую в рамках отдельной отрасли, здравоохранение – это изначально дотируемая история, выгоды от которой должны лежать вне этой системы, чтобы не провоцировать там гонку технологий и фармы ради доходов в залечивании людей. Переход от здравоохранения к здоровьесбережению потребует существенных изменений многих парадигм в экономическом и социально-политическом устройстве. Генетика-евгеника, образ жизни и среда – еда, вода, воздух, стресс и только потом медицина. Так должно быть в современном мире.
Полный текст интервью: https://www.it-world.ru/cionews/want/157580.html